Хаяте разбудил отчаянный, почти истеричный стук в дверь. Приоткрыв один глаз, он приподнялся на локтях, глянул на циферблат часов: половина второго ночи. Только одному человеку могло прийти в голову долбить кулаком в его дверь в такое время. Хаяте кашлянул, пытаясь прочистить горло.

- Ширануи, вали отсюда! - голос сорвался прямо в середине фразы, но Хаяте понадеялся, что и этого будет достаточно, и рухнул обратно на подушку.

- Пусти, - отчаянно и пьяно взвыли за дверью.

Хаяте прикрыл глаза.

"Раз овца, два овца, три..."

- Гекко, пусти... - не унимался Генма. - Пожалуйста... Я тебе принес вкусного...

"... Четыре овца, пять овца..."

- Гекко! - в голосе Генмы прорезались требовательные нотки. - Если ты немедленно меня не впустишь, я всем расскажу о твоей тайне.

"... Семь..."

Хаяте снова приподнялся на локтях.

- О какой? - удивленно спросил он у закрытой двери.

Генма помолчал, поскреб ногтями щель между косяком и дверью, привалился к ней лбом, надеясь разглядеть, что происходит внутри.

- О той самой, - глубокомысленно выдал он.

- Ах, о той самой!.. - Хаяте облегченно вздохнул и отвернулся к стене. - Ну, о той самой разрешаю рассказать хоть Третьему.

- Гекко! Ну пожалуйста! Я ведь действительно могу узнать какую-нибудь твою тайну... А хочешь, стану твоим должником? В смысле, что ты сможешь в любой момент ко мне обратиться... - Генма развернулся и привалился спиной к косяку.

- М-м... Это, конечно, большой бонус, - прозвучал из-за двери сонный, но убежденный голос.

Генма тяжело и громко вздохнул, надеясь произвести хоть какое-нибудь впечатление на это ленивое, патологически непьющее существо, в минуту просветления именующее себя его другом. Потом также шумно сполз по стене на пол, принялся рыться в карманах.

- Если ты будешь курить под моей дверью, я тебя убью, - тихо предупредил Хаяте, по звуку угадав намерения Генмы.

Генма не глядя скользнул рукой в сумку, прикрепленную к поясу, и пальцы наткнулись на прохладный книжный переплет. По лицу расползлась довольная улыбка.

- Хаяте, - осторожно позвал он, стараясь придать голосу как можно больше загадочности, - Знаешь, что у меня есть?

Молчание за дверью не то, чтобы вдохновляло на подвиги, но он, по крайней мере, не просил его убраться, как сделал это несколько минут назад.

- В баре мы наткнулись на Джирайю... Совершенно спятивший парень, но, кажется, он признал во мне родственную душу. Вот уж не знаю, радоваться мне или нет... То есть, мне не совсем приятно осознавать себя родственной душой этого психа, но он все-таки саннин... и потом, он подарил мне кое-что. Знаешь, те книжки, что постоянно таскает с собой Хатаке... ой! - дверь за спиной Генмы резко отворилась, и он рухнул назад, уперевшись затылком в колени Хаяте. - Привет.

- Здравствуй, - мрачно фыркнул тот, подхватывая Генму под мышки и поднимая с пола.

Хаяте втащил Генму в комнату, ногой прикрыл за ним дверь, протащил несколько шагов, толкнул на кровать и принялся шарить теплыми руками по его карманам.

- Ой, - Генма нервно хихикнул, когда две теплые ладони скользнули в задние карманы брюк. - Что ты делаешь?

- Ищу ключ, - едва не сквозь зубы пробормотал Хаяте. - Если уж ты сам не можешь его найти.

- Ка... какой ключ? - Хаяте почти обнимал Генму, перебирая многочисленный хлам, в беспорядке набросанный в его сумку. Его голова свесилась с плеча Генмы, и он, прищурившись, пытался расцепить сюрикены, кунаи, канцелярские скрепки и еще какую-то металлическую требуху. Генма немного повернул голову и вдохнул сладковато-горький запах обнаженной кожи.

- Ключ от твоей комнаты, - Хаяте дышал злобно, воздух, вырывающийся сквозь сжатые зубы, был горячим и почти обжигал кожу плеча Генмы через тонкий хлопок рубашки.

- Зачем?

Хаяте выпрямился и выразительно посмотрел Генме в глаза.

- Меня слабо интересует, на кого вы там наткнулись в баре, - зло, но спокойно, с расстановкой проговорил он. - Я хочу спать. Очень, - последнее слово он произнес с таким чувством, что даже закашлялся. - Если ты не можешь попасть к себе в комнату, спи здесь. А я пойду спать к тебе.

Генма виновато вздохнул.

- Ты злишься?

Хаяте встал, поднял за собой Генму и принялся рыться в карманах его жилета.

- Слушай, брось ты... Я наверняка обронил их где-нибудь у бара... Завтра я попрошу у Хатаке, чтобы он велел своим собакам найти их по запаху, - Генма попытался ободрить Хаяте, слегка ткнув того кулаком в плечо.

- Тогда ложись на пол, - заключил Хаяте, лениво отталкивая Генму от себя. Он подошел к кровати, одернул одеяло, сбросил форменные брюки и с наслаждением рухнул на прохладную простыню.

- Спишь раздетым?

- Да.

- Забавно, - Генма ухмыльнулся и уселся на пол, обняв руками одно колено. - То есть... Нет, это, конечно, твое право, но ты же такой больной, этот твой кашель...

- Просто заткнись, - пробормотал Хаяте, закутываясь в одеяло.

Генма послушно замолчал, разглядывая темные волосы, в беспорядке разметавшиеся по затылку Хаяте. Алкоголь еще не совсем выветрился, спать не хотелось, и Генма с интересом оглядел комнату в поисках чего-нибудь, чем можно было бы себя занять. Разумеется, ничего заманчивого он не обнаружил: стол, кровать, встроенный шкаф, стул с брошенной на него военной формой, на подоконнике на специальной подставке, как королева на троне, мирно и величаво покоится катана - самая большая гордость хозяина комнаты. Хаяте - талантливый парень, просто из-за его болезни Третий предпочитает держать его в деревне, подальше от миссий и какой-либо опасности, - Хаяте злится на него, но ничего не может сделать, только болеть начинает еще больше. Генма сочувственно вздохнул.

- Хаяте, - тихо позвал он. Ответа не последовало. Генма на четвереньках подполз к кровати и положил подбородок на простыню, скорчив умильную рожицу. - Хаяте!

Хаяте развернулся и страдальчески уставился на Генму.

- Что?

- А почему ты стал шиноби?

Хаяте чихнул и сильнее закутался в одеяло. Потом долго всматривался в лицо Генмы, пытаясь понять, когда тот от него отстанет. Хаяте терпеть не мог разговоры на тему его работы в АНБУ, терпеть не мог, когда не очень трезвый Генма пытался в порыве любви к ближнему лезть к нему со своими сочувственными проповедями, терпеть не мог холодных осенних ночей.

- Я, наверное, раз сто рассказывал тебе, почему я стал шиноби. Не спорю, возможно, ты ничего не запомнил, потому что был пьян, но...

- Да нет. Я знаю эту твою историю про семейку, которой было наплевать на твою болезнь, потому что ты там какой-то особенный, из-за этого собственно и... Это я все помню, - Генма перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой. - Я просто хочу, чтобы ты сказал мне правду.

- Я и говорил тебе правду, - Хаяте нахмурился, сильнее закутываясь в одеяло. Не нужно было впускать Генму, не нужно было вообще открывать дверь, теперь придется активно дышать, потому что здесь стало ужасно холодно, нужно было просто спокойно считать овец и заснуть, слушая, как за дверью Генма расписывает свои полупьяные приключения, пускается в воспоминания об удачно выполненных миссиях, как это было всегда, тем более что у Генмы довольно приятный голос...

- Тебе холодно, - отметил Генма, подвигаясь ближе к кровати. - Зачем ты спишь раздетым, если мерзнешь?

Хаяте угрюмо кашлянул.

- Предлагаешь спать в военной форме?

- Ну... Не знаю, - Генма ухмыльнулся. - Тогда бери с собой в постель грелку.

- Угу. Резиновый пузырь с кипятком внутри, - Хаяте закашлялся, сдерживая смех. - Здорово. Отличная идея, пожалуй, я так и поступлю.

Генма ухмыльнулся.

- Я теплый, - зачем-то сказал он.

- Рад за тебя.

- И я не хочу спать на полу.

- Генма, даже не думай, что я уступлю тебе место на кровати, я, между прочим, больной человек и...

Генма не привык слышать такие длинные фразы в исполнении Хаяте: обычно тихий мягкий голос прерывался рваным кашлем, - поэтому просто наклонился и ткнулся сухими губами в приоткрытый на полуслове рот Хаяте. Тот отпрянул, ударившись затылком о стену.

- Какого черта ты делаешь? - Хаяте смотрел на него с непонимающей полуулыбкой.

Генма и сам не понимал, что он делает. Хаяте никогда не впускал его в комнату, когда он приходил к нему после очередной посиделки в баре с Райдо и Котетсу: слегка пьяный, без ключей, мечущийся от состояния полнейшего веселья к разочарованию в жизни и обратно к любви ко всем на своем пути; Хаяте никогда не подпускал его близко к себе, хотя знал, что его болезнь не заразна; Хаяте никогда... не трогал его, хотя это не мешало им оставаться друзьями. Черт знает почему, Хаяте ограничил вокруг себя какое-то непонятное личное пространство и никого не подпускал близко... Здесь действительно холодно, и после того, как по его телу скользили почему-то теплые руки в конец замерзшего Хаяте, Генма чувствовал что-то странное - что-то, похожее на желание вернуть себе эти прикосновения.

- Много говоришь, - хрипловато проговорил он с легкой усмешкой.

- Ты тоже, - казалось, Хаяте успокоился, дыхание восстановилось, и он снова начал мерзнуть, потому что в порыве возмущения даже вырвался из теплых объятий одеяла.

- Не хочешь меня заткнуть? - в голосе Генмы прозвучал намек на вызов.

- А разве это возможно? - Хаяте быстро и нервно скользнул языком по губам, чувствуя, что Генма не сводит с них взгляда.

- Да.

"Дерьмо! - мысли Хаяте судорожно метались от виска к виску, не давая ему времени осознать себя, сделать соответствующие выводы и предпринять что-то разумное. - Я должен это прекратить. Я должен выгнать его к чертовой матери из моей комнаты, из моей жизни вообще, потому что... потому что это просто глупость - пытаться играть с ним в дружбу. Дерьмо! Теперь я уже ничего не смогу сделать... Просто не надо было впускать его, вот и все. Нужно было считать этих долбаных овец и засыпать, слушая его голос... Он просто не узнал бы... что я... не могу заснуть..."

- Эй... - Генма поднялся с пола и уселся на краешек кровати. - Что с тобой?

- Ничего, - Хаяте тряхнул головой. - Тебе лучше уйти.

- Почему?

Хаяте поднял на него умоляющий взгляд, как бы говоря: "Не нужно лезть во все это... Просто уходи, потому что я больше не предложу тебе такого выбора... Просто уходи".

- Почему, Хаяте? - Генма придвинулся к нему ближе, теплая ладонь скользнула по плечу.

Прикосновение отдалось дрожью во всем теле. Сколько раз он думал об этом, сколько ночей провел, глядя в потолок совершенно обезумевшими глазами, раздирая легкие рваным кашлем, не в силах заснуть из-за дерущего на части чувства вины...

- Холодно? - сочувственно поинтересовался Генма, подвигаясь ближе.

Хаяте вжал голову в плечи, приказывая себе не дрожать.

"Это все холод... Холод. Он здесь не при чем, его вообще не должно здесь быть. Надо его выставить. Надо поднять голову и так и сказать, иди, мол, Генма к своему Райдо и с ним... Что?.. К Райдо? Да никогда! Не могу же я его выгнать в два часа ночи в коридор, я же не... Господи!.. Вот бы вечно так... с ним, здесь... Да не дрожи ты уже..."

- Генма?

- Да?

- Иди ко мне.

Предложение было довольно глупым: Генма и так уже почти уткнулся носом в ключицу Хаяте, но, тем не менее, он двинулся чуть вперед и дотронулся щекой до плеча Хаяте, потеревшись затылком о его шею.

- Протектор... - глухо сорвалось с пересохших губ Хаяте. - Холодно...

Генма поднял голову, кивнул, осторожно и медленно ослабил узел банданы, чувствуя, как бледные пальцы Хаяте скользнули между прядями его волос, стянули темно-синюю ткань и отбросили ее куда-то назад. Он откинул голову, прильнув к прохладным ладоням, и резко выдохнул, почувствовав, как к его шее прикоснулось что-то горячее и какое-то лихорадочно сухое. Раз, другой, третий... Хаяте осторожно, будто боясь, что его могут оттолкнуть в следующую секунду, покрывал поцелуями нежную теплую кожу. Генма смотрел в потолок широко открытыми глазами, чувствуя, как острые иглы удовольствия пронзают его тело там, где Хаяте прикасается к нему горячими, сухими губами. Прохладные пальцы несильно потянули его за волосы, заставляя чуть больше откинуть голову назад, и Хаяте нежно потерся обветренными губами о горло Генмы, мягко царапнул его зубами, и из его собственного горла вырвался полузадушенный хрип. Пытался ли он подавить очередной приступ кашля или просто медленно сходил с ума от солоноватого вкуса кожи, он и сам не очень понимал.

Рука Генмы, все еще цепляющаяся за плечо Хаяте, скользнула вверх, по шее к затылку. Хаяте воспринял это как одобрение, поэтому, скользнув самым кончиком языка по подбородку Генмы, остановился перед его губами, испытывающе глядя в карие глаза, ставшие почти черными из-за расширившихся зрачков.

- Мне кажется, я начинаю согреваться, - хрипло прошептал Хаяте прямо в губы Генмы.

- Скоро тебе станет так жарко, что ты попросишь меня открыть форточку, - усмехнулся тот и осторожно прижался губами к Хаяте, провел кончиком языка по его губам, как бы предупреждая о том, что собирается войти в теплый домик рта Хаяте, хотя в таком предупреждении Хаяте не нуждался - и его губы были бесстыже распахнуты навстречу мягкому, мокрому язычку. Генму начинала слегка раздражать осторожность Хаяте, он капризно толкнул его язык своим, пытаясь воззвать к более решительным действиям, но руки Хаяте по-прежнему ласково перебирали волосы на его затылке, гладили мягкий подшерсток, стараясь не задевать обнаженную кожу шеи и заставляя спину Генмы покрываться мурашками, а тело - ныть в ожидании того, что к нему наконец прикоснуться.

Генма несильно прикусил губу Хаяте, когда тот вдруг скользнул все такими же холодными пальцами вниз по позвонкам, слегка оттянув ворот рубашки. Хаяте осторожно провел ладонью со спины, дальше по плечу, затем к остренькой тонкой ключице; подрагивающие в предвкушении чего-то приятного губы Генмы немного неряшливо цеплялись за его собственные, заставляя терять остатки контроля. Молния военного жилета едва слышно взвизгнула, когда Хаяте медленно опустил ее вниз. Дрожащие пальцы никак не могли расстегнуть тугие пуговицы форменной рубахи, поэтому приходилось раздирать их зубами, слушая похабные смешки Генмы, который с трудом сдерживался от стона каждый раз, когда его грудь обжигало нетерпеливое, немного досадливое дыхание Хаяте.

Наконец Хаяте выпрямился, выплюнул последнюю пуговицу и раздвинул в стороны края рубашки. Вид обнаженной, еще не тронутой его поцелуями кожи немного вскружил голову, поэтому он с тихим, едва слышным стоном уткнулся губами в ключицу Генмы. Мокрые прикосновения отдавались внизу живота Генмы сладким теплом, желание подарить Хаяте ответную ласку росло с каждой секундой все сильнее, но он так и продолжал тихонько перебирать темные волосы на его затылке.

Внезапно Генма почувствовал, как холодный воздух дотронулся до его плеч - это Хаяте стянул с них жилет и рубашку, отбросив их назад, к бандане, однако прохлада даже не дала ему замерзнуть: в комнате было слишком жарко, одежда и его собственная кожа стали слишком тесными, удовольствие - слишком сладким для того, чтобы в него можно было поверить, поэтому он не удивился легкой боли, вызванной до сих пор не удовлетворенным напряжением.

- Хаяте... - хрипло позвал он, отвлекая того от тщательного изучения губами его плеч.

- Да? - Хаяте поднял голову и глянул на него совершенно обезумевшими черными глазами. Кашель больше не тревожил его, только дыхание стало равномерно хриплым, и казалось, что каждый вздох дается ему с большим трудом.

- Мои... мои брюки... - он даже не мог связно говорить под таким откровенно берущим его взглядом.

Хаяте понимающе улыбнулся, наклонился и поднял ноги Генмы на кровать, подхватив их под коленями. Затем слегка ткнул его кончиками пальцев в грудь, заставляя откинуться на подушку, и накрыл его своим телом. Губы привычно заскользили по коже Генмы, и тому даже показалось, что он услышал довольный, но немного голодный хрип - пожалуй, Хаяте действительно сводил с ума его запах. Генма нетерпеливо потерся о Хаяте бедром, как бы напоминая, что он все еще одет и это доставляет ему определенное неудобство, на что Хаяте ответил тихим протяжным стоном и грубовато царапнул зубами нежную кожу на груди Генмы.

- Нравится играть со мной? - фыркнул он, поднимая голову и впиваясь взглядом в карие глаза.

- Безумно, - Генма ухмыльнулся и игриво облизал губы. - Но хотелось бы делать это без одежды.

- Как пожелаешь, - Хаяте улыбнулся и резко двинулся вниз по телу Генмы.

В следующую секунду Генма почувствовал несколько сладко-мокрых поцелуев, которые Хаяте беспорядочно рассыпал по низу его живота. Форменные брюки, всю жизнь казавшиеся Генме свободными и ужасно удобными, стали просто угрожающе тесными.

- Ну же... - он нетерпеливо повел бедрами, привлекая внимание Хаяте, который снова отвлекся от главного, пойманный в капкан безумным, манящим запахом Генмы, и дико, хищно, голодно вылизывал его кожу. - Хаяте...

Его имя, произнесенное таящим, хриплым голосом, заставило Хаяте смягчиться, и он с трудом извлек пуговицу из тугой петли и завис над Генмой, тяжело дыша.

- Генма?

- Да-а?.. - с протяжным, нетерпеливым стоном сорвалось с губ джойнина.

- Посмотри на меня.

Генма тяжело поднял голову, с трудом открывая глаза, которые так и норовили довольно прищуриться и выставить Генму похожим на заласканного кота. Хаяте хрипло усмехнулся и игриво подмигнул Генме. Затем опустил голову, языком подхватил металлическую собачку, осторожно подцепил ее зубами и потянул вниз, расстегивая молнию на брюках Генмы. Тот только сглотнул и смотрел на происходящее широко раскрытыми глазами, отчаянно борясь с желанием закрыть их и полностью отдаться острому, яркому наслаждению, пронзившему его тело; он кусал губы, умоляя собственные ресницы не смыкаться и дать ему впитать в себя каждую секунду этого зрелища. Хаяте, зубами расстегивающий его брюки, - это действительно невыносимо приятное существо.

Хаяте полностью освободил его от одежды и вернулся на свое место, маленько задержавшись губами на внутренней стороне бедра Генмы, показавшейся ему удивительно привлекательной хотя бы по тому, какой сладкий калейдоскоп звуков можно было извлечь из горла Генмы, целуя ее. Он осторожно, дразняще подул на нетерпеливую горячую плоть Генмы и улыбнулся сумасшедшему стону, прозвучавшему ему в ответ.

- Похоже, это тебе нравится играть со мной... - прохрипел Генма, несильно, но требовательно надавив взмокшей ладонью на затылок Хаяте. Тот только улыбнулся и осторожно провел языком по напряженной плоти, будто пробуя ее на вкус. Кожа была мягкой, почти шелковой, ее запах был еще более сумасшедшим, чем у всего тела Генмы, поэтому вскоре Хаяте потерял контроль над своими движениями и стал напоминать Генме, который изредка бросал на него возбужденные взгляды сквозь едва разлипающиеся ресницы, голодного зверя, уже схватившего добычу в свою пасть, но все еще не смеющего поверить своей удаче и только тихо облизывающего ее в счастливо-неверящем стремлении насладиться ее вкусом.

Стоны Генмы, затуманивающие мозг Хаяте, становились слишком уж сладкими - настолько, что Хаяте казалось, он подойдет к самому краю от одного этого влажного, безумно откровенного звука. Он в последний раз, будто на прощание, провел языком по напряженной плоти Генмы и поднял голову. Ответом ему послужил разочарованный стон. Генма откровенно повел бедрами и чуть сильнее раздвинул ноги, требуя продолжения невыносимо приятного безумия, в которое его погружали язык и горло Хаяте.

Хаяте приподнялся над ним и осторожно, успокаивающе прикоснулся губами к его губам.

- Генма, я хотел бы... - он выразительно указал взглядом вниз, на приглашающе раздвинутые бедра джойнина.

- Конечно, - улыбнулся Генма, притянув к себе голову Хаяте и впиваясь в его губы страстным поцелуем.

Ладонь Хаяте мягко скользила по его телу, немного царапая нежную, разгоряченную кожу аккуратно стрижеными ногтями, пока не остановилась у своей цели между ног Генмы. Тот только одобрительно всхлипнул в рот Хаяте, по-прежнему не желая отпускать его губы. Окончательно согревшиеся кончики пальцев Хаяте казались Генме одновременно нежными и настойчивыми, судя по окончательно сорвавшемуся дыханию Хаяте и тому, как он отчаянно кусал губы: то свои, то Генмы, - было понятно, что он уже на пределе. Впрочем, Генма, окончательно раздразненный ласками Хаяте, и сам чувствовал, что долго не продержится, и его совершенно некстати стало мучить что-то похожее на совесть: он так ничего и не сделал для Хаяте.

- Эй... - фыркнул он, оторвавшись от бешеного, горячего поцелуя. - Эй... Брось...

Хаяте, по-прежнему нежно ласкающий Генму горячими мягкими кончиками пальцев, удивленно посмотрел на него.

- Брось, - повторил Генма, понимающе улыбнувшись ему. - Если ты будешь слишком ласкаться ко мне, я кончу раньше, чем ты начнешь, - улыбка стала немного похабной, но Хаяте, казалось, приободрила. Генма почувствовал, как его пальцы, неуверенно топтавшиеся у входа, резко скользнули внутрь, и Хаяте с мягким, хриплым стоном уронил голову ему на плечо.

- Ты... - он лениво прикусил кожу на шее Генмы, потерся о него неудовлетворенной плотью. - Такой мягкий... там, внутри... почти шелковый...

- Хаяте...

- Генма, черт... это так приятно... - в голосе Хаяте слышалось какое-то безумное отчаяние. - Я хочу... Можно? - он с живым энтузиазмом поднял голову и умоляюще глянул на Генму мягкими черными глазами.

Генма улыбнулся, почувствовав, как в груди разливается блаженное тепло: Хаяте был таким милым с этим своим "Можно?", таким трогательно-доверчивым, что Генма даже запустил пальцы в темные волосы на его затылке и тихонько потрепал их. Он перенесет любую боль, если будет знать, что Хаяте это доставит удовольствие.

- Конечно, можно, - тихо и немного игриво прошептал он на ухо Хаяте. - Я давно жду этого.

Хаяте счастливо улыбнулся, как будто ему семь и добрые родители не отдали его в Академию Ниндзя, а подарили велосипед на Рождество, и благодарно поцеловал Генму. В следующий момент горячие пальцы выскользнули из Генмы, и тот почувствовал, как их замещает нечто более существенное - твердая, горячая плоть Хаяте.

Больно было так, что пришлось резко зажмуриться и сжать зубы, чтобы не закричать, хотя через мгновение он все равно почувствовал, как по щекам побежали горячие соленые капли, но в тот же момент Хаяте над самым его ухом застонал так, что Генма удивленно открыл глаза, почувствовав, что краснеет. Затем он перевел взгляд на зажмурившегося от невыносимого наслаждения Хаяте и даже выдавил хриплый нервный смешок.

- Ну ты даешь... - заметив, что боль начинает отступать и на ее место приходит прежнее удовольствие, фыркнул Генма.

- А?.. - Хаяте приоткрыл глаза и посмотрел на него удовлетворенным, сытым взглядом. - Слушай, прости... Больно, да?.. Прости... - Хаяте заметил слезы на щеках Генмы и принялся осторожно собирать губами соленую влагу. - Прости, я... так трудно... держать себя в руках... Это не оправдание, знаю, но... Генма... это так приятно... так сладко... я сойду с ума...

- Много болтаешь, - фыркнул Генма и снова потянулся губами к горячим, пересохшим от желания губам Хаяте.

Хаяте чувствовал, что надолго его не хватит: мягкая, горячая плоть, сжавшая его со всех сторон, была слишком большим испытанием для его и так почти сорванных нервов. Каждое мгновение удовольствие становилось сильнее, и каждое мгновение он готов был лишиться рассудка, но что-то все еще держало его в своем уме, и так все сильнее и сильнее... Ласковая, горячая волна накрывала с головой, Генма, болезненные всхлипы которого наконец превратились в стоны удовольствия, зачаровывал его запахом своей кожи... Хаяте быстро накрыл ладонью горячую плоть Генмы, теревшуюся о его живот, и в несколько движений довел того до оргазма.

- Хаяте!.. - хрипло вскрикнул Генма, вцепившись ногтями в мягкую кожу, покрытую легкими капельками пота. Затем он услышал, как Хаяте хрипло, с наслаждением простонал его имя, и его тело накрыла приятная тяжесть. Хаяте еще пару раз лениво и совершенно разнежено провел губами по его шее, и его голова без сил рухнула на плечо Генмы, а рука, судорожно сжимающая его плечо, расслабилась и свесилась с кровати.

- Спасибо... - мягко прошептал он через некоторое время, когда его дыхание почти восстановилось, и привычно закашлялся. - Согрел.

Генма улыбнулся, почесав за ухом у Хаяте: его рука так и оставалась в темных волосах все это время.

- Форточку открывать будем?

- Ну да сейчас! - Хаяте немного возмущенно, немного насмешливо фыркнул, снова кашлянул и поднялся на локте, всматриваясь в лицо Генмы. Внезапно он сдвинул брови и наклонил голову к плечу, как будто обнаружил на лице у Генмы что-то непонятное. Он приподнял бровь, удивленно выдохнул и свесил голову с кровати.

- Что-то случилось? - Генму немного встревожило необычное поведение Хаяте.

Плечи Хаяте немного дрогнули, как будто тот пытался сдержать смех, и он, не оборачиваясь, поднял свесившуюся с кровати руку. На указательном пальце, мерно покачиваясь, висела связка ключей.