Шел дождь. Холодные капли стекали по лицу, намокшая челка прилипла ко лбу и лезла в глаза. И все же Сасори до последнего торчал на улице: ходил туда-сюда по мокрым тротуарам, стараясь не обращать внимания на женщин, затихающих при его появлении, и стайку маленьких детей, которые бежали за ним и бросали грязь ему в спину. Наконец улицы опустели, и по ним принялся разгуливать холодный, злой ветер, а дождь, кажется, только усилился. Когда Сасори поймал себя на том, что от холода у него стучали зубы, то двинулся в сторону общежития.

В коридорах ему никто не встретился, должно быть, уже было довольно поздно. Сасори поднялся по лестнице, прошел по коридору к своей комнате и в удивлении остановился в нескольких метрах от нее. Дверь была распахнута, на полу в луже, уходящей далеко внутрь комнаты, разбросаны ошметки крысы. Не дыша, Сасори сделал несколько шагов к двери и замер на пороге, тупо глядя в комнату.

"Надо же... Никогда не думал, что Генма и правда... защищал меня," - усмехнулся он про себя, окидывая ошарашенным взглядом учиненный в комнате разгром.

Окно было распахнуто настежь, и дождь чуть ли не потоками хлестал внутрь комнаты, заливая пол, кровать, стол и даже стены. На полу тут и там раскиданы крысиные внутренности: наверное, их ветром снесло со стола и разметало по комнате. На стене над кроватью кто-то чернилами набросал подобие облака, что украшало плащи Акацки, и резко перечеркнул его крестом.

"Итачи мертв. Ты - следующий".

"Не лезь к Сакуре, грязная сволочь!"

Дальше Сасори разбирать не стал: написано было мельче, и дождь почти полностью размыл неряшливые иероглифы - черные полосы спускались вниз по грязно-голубой краске, в которую были выкрашены стены. Криво усмехнувшись, Сасори отступил назад и аккуратно закрыл за собой дверь.

Странно, но он ничего не чувствовал. То есть, конечно, ситуация была неприятной, но не более того. Сасори поймал себя на том, что в уме прикидывает, сколько времени у него уйдет на уборку комнаты и сможет ли он успеть убрать ее перед завтрашней миссией с утра или придется заниматься этим вечером; думает о том, что ущерб, в целом, нанесен не такой уж и большой: не навредили, а так - позлобствовали; мысленно кривится глупой фразе об Итачи - у тех, кто это сделал, даже и оскорбления-то толком не вышло.

Комната Генмы находилась напротив - Сасори нужно было только обернуться вокруг себя и постучать в дверь.

- Генма! Открой, - тихо позвал он, припадая к щели между дверью и косяком. В комнате послышалась какая-то возня, затем щелкнул выключатель.

- А? Кто это? - раздался в ответ сонный голос.

- Это Сасори. Можно я у тебя заночую?

Возня за дверью стала громче, слышно было, как Генма подскочил с кровати, зашуршал одеждой и подошел к двери.

- А в чем дело? - шепотом спросил он, не желая открывать.

- У меня там... потоп, - немного улыбнувшись, фыркнул Сасори.

Генма распахнул дверь, едва не попав Сасори по носу - хорошо, тот успел вовремя отстраниться.

- Какой потоп? - он удивленно уставился на Кукловода, подозрительно сдвинув брови.

Сасори не ответил. Даже если бы половина здания общежития, на которой находилась его комната, провалилась сквозь землю, а сам Сасори был бы весь в ранах и крови, Генма, при всем его благородстве, его бы не впустил. По одной простой причине.

Причина тем временем потянулась, зевнула и села на кровати, недоуменно глядя на Сасори светлыми голубыми глазами. Белые волосы в беспорядке разметались по черной рубашке, явно не подходившей девочке по размеру и, стало быть, принадлежащей Генме, узкие плечи были сонно ссутулены.

Генма почти в тоже мгновение перехватил взгляд Сасори и резко покраснел, при этом в глазах вспыхнула легкая паника.

- Эм... Так что там с потопом? - нервно пролепетал он, видно стараясь отвлечь Сасори от разглядывания девицы. Впрочем, отвлечь его было не так-то просто: нелегко отвести взгляд от девицы, которая - ты чувствуешь - совсем недавно занималась любовью.

- А какая разница? Ты же все равно меня не впустишь, - усмехнулся Сасори, показывая Генме, что все понял, и оттого вгоняя его в еще большее смущение. Им завладели странные чувства: одновременно и раздражение на Генму, и какая-то радость за него - потому что девица явно была именно той "маленькой дрянью" - и азарт от легкого прикосновения к той области жизни, которой он еще ни разу не касался.

- П-прости, - пролепетал Генма, чувствуя себя ужасно виноватым.

- Что там такое? - сонно проговорила девица, отнимая кулачок от лица.

- Ни... - начал, было, Генма, но Сасори опередил его, нагловато ступая в комнату и опираясь о дверной косяк:

- Мне негде переночевать, потому что в моей комнате кто-то устроил погром, так я думал, что Генма разрешит мне переночевать у него, но, видно, не судьба. Не хочу вам мешать!

- Слушай, - снова беспомощно прошептал Генма у него за спиной. - Я сидел там, но тебя так долго не было, а потом пришла...

- Да, я понимаю, - утвердительно кивнул Сасори, снова обрывая его на полуслове. - Нельзя устоять перед такой девушкой.

Девица скривилась, вылезла из кровати, пробралась к одежде, в кучу сваленной на стуле. Поковырялась там и развернулась к Сасори. На тонком пальце звякнула связка ключей.

- Выйдешь из общежития, пройдешь два квартала вперед, повернешь направо, там еще четыре квартала. Магазин цветов, клан Яманака. Ночью там никого не бывает, я приду в восемь утра. Постарайся выспаться, - затем девица всучила ему ключи и развернула на сто восемьдесят градусов, схватив за плечи. - Приятных сновидений.

- Как великодушно с твоей стороны, - он улыбнулся ей, обернувшись через плечо и вкладывая в улыбку все свое обаяние.

- Пошел вон, - так же любезно ответила ему девица, сопроводив свои слова милейшей из улыбок.

Девица не обманула: пройдя положенное количество кварталов, Сасори вышел к зданию, первый этаж которого был застеклен заляпанными дождем витринами, за которыми стройными рядами возвышались опустошенные на ночь пластиковые вазы. Вывеска в пастельно-розовых тонах заставила сердце предательски сжаться.

- Яманака! - вдруг Сасори услышал голос Сакуры, пробивающийся сквозь шум дождя. Он замер, присмотревшись к тому, что происходило у магазина.

Сакура, в конец промокшая и дрожащая от холода на пронизывающем ветру, отчаянно колотила кулаком в дверь магазина.

- Яманака! Я знаю, что ты там! Дома тебя нет! Открой...

- Ее там нет, - спокойно проговорил Сасори, подходя к Сакуре и перехватывая ее руку, когда она в очередной раз занесла кулак над небьющимся дверным стеклом. Девушка испуганно обернулась, немного дернувшись от неожиданности и страха.

- А, это Вы... - облегченно вздохнула она. - Я испугалась... Я тут... Ино... - она немного нелепо улыбалась, говорила несвязно, но как-то дружелюбно и тепло, как будто это не она сегодня днем отвела взгляд и ушла, когда он так хотел с ней поговорить.

- Что-то случилось? - спросил Сасори, не отпуская ее руки.

- А почему Вы здесь? - растеряно проговорила Сакура, игнорируя его вопрос.

- Там кто-то устроил погром... У меня, - он запнулся, но в следующую же минуту отбросил сомнения, - у меня дома. И одна добрая девушка разрешила мне переночевать в магазине.

Сакура удивленно отшатнулась от него и моргнула.

- Ино?

- Не знаю, она не представилась.

- А где она сейчас?

- Она? - Сасори растеряно улыбнулся. - Она... Так у тебя что-то случилось?

Сакура опустила голову, старательно заправила за ухо прядку, падающую на глаза. Тяжело вздохнула, снова подняла голову, но, наткнувшись на серьезный взгляд красных глаз, отвернулась и припала лбом к дверному стеклу.

- Саске... - едва слышно пробормотала она.

Сасори думал, что она скажет что-нибудь еще, но Сакура молчала, поэтому он вытащил из кармана ключи и принялся отпирать дверь. Колокольчик звякнул над дверью, Сакура немного отошла в сторону, и Сасори, отряхиваясь, зашел в магазин.

В темном помещении было тепло и нежно пахло цветами. Оставив ботинки у входа, Сасори босиком прошлепал в центр торгового зала. Множество полок с пластиковыми вазами по всему периметру помещения, низенькие стойки, высокий прилавок в углу. Спать, судя по всему, предполагалось прямо на полу либо на одной из стоек, свернувшись в клубок на собственной одежде. Не так плохо, но Сасори ожидал лучшего. Вздохнув, он подошел к маленькому, жесткому прямоугольнику, выдающемуся из пола, и грустно уселся на него.

"Если бы еще плащ был... Какая-никакая, а подстилка, - он похлопал рукой по стойке под собой. - Твердая, дрянь... Еще бы проблемы у меня были с позвоночником, хоть полезно было бы, а так... Н-да".

Сасори помотал головой, отряхивая с волос капли дождя, и вдруг заметил, что Сакура до сих пор стоит у порога, опустив голову вниз.

- Эй! - позвал он, пытаясь одновременно говорить тихо, чтобы не разрушить какой-то странный уют этого помещения, и так, чтобы Сакура услышала его сквозь шум дождя. - Ты что там стоишь?

- А что мне делать? - чуть не плача, пролепетала Сакура. - Я не хочу домой!

- Почему? - удивленно спросил Сасори.

"Почему? - про себя злобно передразнила Сакура. - Дома мама, вопросы... Почему так долго не было? С кем? Где? Сколько раз? Дома фотография на тумбочке: я, Наруто, Какаши-сенсей и Саске. Саске..." - она не заметила, как разрыдалась, усевшись на корточки у порога.

- Нет, так не пойдет, - Сасори тяжело вздохнул, поднимаясь и подходя к ней. - Слышишь? Встань.

- Не хочу-у! - взвыла Сакура и со всей дури врезала кулаком по луже у порога. Грязевые капли ровным рядком осели у Сасори на штанах.

- Ну хорошо, - он присел на корточки напротив нее. - Будешь здесь сидеть и... - он вдруг нахмурился, чуть внимательнее присмотревшись к ней. - Ты, что, ревешь? Прекрати!

- Не буду! - Сакура, тем не менее, прекратила реветь - только несколько слезинок прокатились по щекам, когда она резко подняла голову и посмотрела на Сасори. - Мне надоело прекращать! Надоело!

Сасори растеряно отшатнулся от нее.

- Ну... Тогда не прекращай!

- Конечно! - Сакура поднялась и, оттолкнув Сасори ногой, прошла в магазин. - Вам же на меня наплевать! Вы вообще только и думаете, как бы побыстрее отсюда слинять! Ко всем этим Вашим Итачи и прочим...

Сасори встал, закрыл дверь, тоненько звякнул привязанный над входом колокольчик.

- Что молчите? Нечего сказать?

- Итачи погиб вообще-то, - спокойно произнес Сасори, чувствуя, как в груди снова поднимается волна тоски.

Сакура затихла. Смущенно опустила голову.

- М-м... Простите.

- Ничего. Тебе же на меня наплевать, - передразнил он, грустно улыбнувшись.

- Мне? - Сакура снова взорвалась. - Мне на Вас наплевать? Да Вы живы-то только благодаря мне!

- Да разве это жизнь? - по-прежнему не повышая голоса, но уже гораздо более злобно проговорил Сасори.

- А что Вас не устраивает? Вам предоставили жилье, пропитание...

- Да меня все ненавидят! - прошипел Сасори. Губы искривила злая улыбка.

Сакура вновь затихла, отступив на шаг назад.

- Это не так, - неуверенно пробормотала она себе под нос.

- Ну да, - Сасори помотал головой и прошел к облюбованной им стойке. Немного подумав, он страдальчески скривился и свернулся на ней калачиком, уткнувшись носом в ладонь - как бы спрятавшись от холода.

Сакура еще немного постояла посреди зала, но через несколько минут последовала примеру Сасори и провалилась в тревожный сон.

Сасори проснулся о ноющей боли во всем теле. Висящие над входной дверью часы показывали три часа ночи. Заснуть теперь уже не представлялось возможным, поэтому он растянулся на спине, подложив руки под голову, и бездумно смотрел в потолок.

Внезапно тишину прорезал тихий всхлип. Сасори напрягся и обернулся в сторону Сакуры, которая лежала к нему спиной. Узенькие плечи, покрытые тонкой тканью платья, мелко подрагивали, дыхание было неровное, прерываемое едва слышными всхлипами, большинство из которых было не разобрать за тиканьем часов.

Она плакала - тихо и оттого невыразимо отчаянно, как будто в мире не нашлось ни одного человека, чтобы в темную, злую ночь сказать ей пару ласковых, ободряющих слов. Сасори вдруг почувствовал себя неуютно. Если бы она рыдала громко и напоказ, он, по крайней мере, знал бы, что делать: утешать, говорить ничего не значащие слова - конечно, это никогда не помогает в таких случаях, но он бы делал хоть что-то. А сейчас он лежал в темноте и понимал: что бы он ни сделал, это будет неправильно и подло - остаться ли в стороне, равнодушно выслушивая ее плач, или же влезть к ней в душу в попытке успокоить.

"Лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано, не так ли?" - рассудил он и развернулся к Сакуре, осторожно тронув ее за плечо.

- Эй, - Сасори немного толкнул ее, обращая на себя внимание. - Эй! Что случилось?

Сакура затихла - должно быть, хотела притвориться спящей. Но Сасори толкнул ее еще раз, и ей пришлось обернуться. Крупные слезы, стекающие по виску и переносице, тускло поблескивали в лунном свете.

- Ничего, Сасори-сан, - пролепетала она, вытирая кулаком соленые капли. - Я Вас разбудила?

Он помотал головой, встал со своей стойки и приблизился к Сакуре, усевшись на колени рядом с ней. Затем протянул руку и сгреб в ладонь ее замерзшие, немного подрагивающие пальцы. Сакура нисколько не удивилась, только устроилась поудобнее, глядя ему в глаза. В темноте их необычный, немного пугающий цвет был незаметен; они были почти черными и немного блестели в лунном свете.

- Мне было очень плохо, - вдруг сказала она, подвигав пальцами, зажатыми в его ладони. Сасори немного ослабил хватку, думая, что она хочет убрать руку, но Сакура только развернула ладонь и переплела свои пальцы с его, немного погладив остро выпирающие костяшки. Эти движения заставили Сасори немного вздохнуть.

- Плохо? - он задал вопрос шепотом, чтобы не выдавать хриплых ноток в своем голосе. - Почему?

- Я не знаю, - Сакура немного пожала плечами. - Я думала, что теперь у нас с Саске все будет по-другому. А оказалось, он не изменился... в лучшую сторону, - подумав, уточнила она. - С ним все так же тяжело, я имею в виду. А я... Не могу сказать, что я стала лучше, но я не могу больше... Я устала. Просто устала. Знаете, мне даже с Вами проще...

Сасори криво улыбнулся этому "даже", но не стал заострять на нем внимание. По большому счету, ему было все равно, что она говорит; важен был сам факт разговора: важно было то, как двигались ее припухшие от слез губы, и полу-интимный шепот, и доверие, с которым она вдруг потянулась к живому существу рядом с ней - даром, что им оказался преступник класса "S". Ее немного сбивчивая, тихая речь позволила Сасори остро ощутить ее телесность, теплоту. Ему открывала душу красивая, живая девочка, фактически очень мало отличная от той, которая выставила его из комнаты Генмы - и это означало, что к ней можно было прикоснуться, ее можно было обнять, поцеловать и даже сделать своей. Сасори тряхнул головой, стараясь прогнать навязчивый образ Сакуры, забившейся в угол душевой кабинки, - обнаженной и такой беззащитной.

- И тогда Ино сказала мне... - Сакура вдруг осознала, что Сасори не слушает ее. Он отвлеченно поглаживал пальцами тыльную сторону ее ладони и голодно смотрел на ее губы. Она замолчала, но Сасори не отвел взгляда, продолжая осторожно гладить ее руку. - Сасори-сан? - позвала она после непродолжительного молчания.

Сасори с трудом оторвал взгляд от ее губ и посмотрел ей в глаза. Нежно-зеленая полоска радужной оболочки в темноте стала совсем тоненькой, легкое дыхание еще не полностью восстановилось после слез и сбивчивого рассказа. Он осторожно улыбался ей, не говоря ни слова, будто боялся спугнуть ее, сделать ей больно.

Острое желание прикоснуться к губам Сакуры вскружило ему голову. Они были совсем одни, и так давно знали друг друга, что, казалось, между ними не могло быть неловкости, и были так открыты друг другу, что она просто не посмела бы его оттолкнуть. Не должна была.

И он подался вперед, прикасаясь губами к ее чуть приоткрытому рту. И она не оттолкнула его, потому что просто не могло быть иначе. Она сдалась без единого всхлипа, без малейшего писка или стона, как сдавались без какого-либо сопротивления маленькие, хрупкие деревеньки, встающие у него на пути. Он сравнивал деревеньки с землей: за покорность, за страх, за признание поражения. Сасори уничтожал все, что попадалось ему под руку - и тут Сакура, безусловно, выигрывала у всех: от беспомощного ребенка, прячущегося за материнскую юбку, до Третьего Казекаге, который оказал Сасори действительно достойное сопротивление. Он брал Сакуру не для того, чтобы убить - ощущение было необычным, но приятным.

Таким же приятным, как азарт, который рождала ее формальная самостоятельность: в любой момент она могла отказать ему. Осознание, что она все равно этого не сделает, подогревало его изнутри. Власть. Эта власть отличалась от той, которую он имел над марионетками - она была гораздо более приятной, осязаемой, жаркой.

Сакура не сказала ни слова, когда он зубами потянул вниз молнию на ее платье, одновременно запуская ладони под тонкую ткань и крепко сжимая ее плечи. Она промолчала, когда Сасори вновь поднялся над ней, захватывая ртом ее припухшие губы. И только когда он прервал долгий, влажный поцелуй, растеряно пролепетала:

- Сасори-сан, я... я не думаю, что это хорошая идея.

- Почему? - спросил он, даже не глядя на нее: настолько невозможным представлялось для него отвлечься от изучения губами ее шеи.

- Это неправильно, - пояснила Сакура, впрочем, не очень уверенная в своих словах.

- Что именно неправильно? - уточнил он, перебираясь губами с ее шеи на тонкие выступы ключиц.

- Я... и Вы. Неправильно. Не так должно быть.

- Да? - она кожей почувствовала его немного насмешливую улыбку. - А как должно быть? Я должен быть мертв? Я должен спать у себя в комнатушке? А где должна быть ты? Может быть, мокнуть под дождем или спокойно спать дома? - он наконец удостоил ее взгляда. - Но мы же здесь.

- И что?

- Если мы уже находимся не там, где нам положено быть, то почему бы и событиям развиваться не по положенной схеме? - он немного улыбнулся и прикоснулся губами к дернувшемуся в ответной улыбке уголку ее рта.

Сакура прикрыла глаза, слегка откинув голову назад. Ей нужно было остановиться и подумать, но мягкие прикосновения расслабили ее тело, подобно горячей воде: с каждой минутой ей хотелось все больше тепла, сердце билось все чаще, тяжелее, губы ныли, будто поцелуи этого человека были наркотиком для нее - наркотиком, которого с каждой дозой нужно все больше и больше.

Произошло то, чего Сакура боялась больше всего: когда она попыталась вызвать в своем воображении образ Саске и ожидала привычной волны любви к нему, ничего подобного не произошло. Стоять у края пропасти страшно, но когда падаешь, ощущение полета внезапно дарит тебе свободу и окрыляет, и позволяет обнять весь мир. И когда произошло то, чего Сакура боялась больше всего, она не почувствовала ничего, кроме облегчения и глупой, бесконтрольной эйфории. Хотелось гладить все, что попадется под руку, целовать все, на что наткнуться губы; хотелось обнять Сасори большими белыми крыльями, которые выросли у нее за спиной. Она потянулась к нему.

И он не мог этого не почувствовать. Открытость, доверчивость, хрупкое счастье, которое она вложила в его ладони, потому что рядом не было никого другого. Ее ощущение свободы передалось ему во всем: в прикосновениях, в беспорядочных поцелуях - и он мысленно благодарил судьбу за то, что именно он оказался рядом с ней в этот момент.

Сейчас она отдавалась не ему, а скорее, своим собственным ощущениям, которые захлестнули ее с головой, когда она предала Саске - освободилась от него. Но Сасори знал, что приручит ее. Это представлялось ему даже интересным - и он вдруг почувствовал отголосок давно не просыпавшейся сладости во рту. Вкус к жизни. Впервые за несколько месяцев.

Сакура таяла в его руках, едва не стекая крупными каплями сквозь его тонкие пальцы. Сасори отлично знал все тонкости человеческого тела, он годами работал с ним, познавал его, изучил все, что возможно было изучить - но никогда не использовал это так. Козырь, который прячут в рукаве до тех пор, пока надеются на благополучный исход.

До этого момента Сасори надеялся вернуться в Акацки. Теперь же надежда взорвалась, подобно какой-нибудь из глиняных птиц его бывшего напарника. И козырь вылетел из узкого рукава его рубашки, накрыв с головой тоненькое нежное тельце: если он не смог сделать ее марионеткой, он сделает ее своей маленькой сладкой игрушкой - самой любимой, самой оберегаемой.

- Сасори-сан, я... - задыхаясь, пролепетала она, прижимаясь к нему уже полностью обнаженным телом. - Я больше не могу... Мне нужно... Пожалуйста...

Вряд ли она понимала, о чем просила. Просто невыносимое напряжение, с каждой минутой нараставшее в ее теле требовало хоть какого-то выхода, и она понимала - только Сасори мог что-нибудь с этим сделать. Отсюда и умоляющее выражение в полуприкрытых глазах, и мучительно сладкий стон, и всхлипывающее "пожалуйста", предательски вильнувшее хвостом.

Конечно, он не устоял, да у него и не было такой цели. Он просто перестал сдерживать свое требующее ласки тело и бросился на нее с новым потоком прикосновений и поцелуев. И смяв это сладкое, сочащееся тело, погрузился в него легким, почти не встретившим сопротивления движением.

Возможно, она кричала, потому что подобный опыт отношений был для нее новым и довольно болезненным, но он ее не слышал. Он тихо улыбался, уронив голову ей на плечо и немного поскуливая от навалившегося на него удовольствия. Он хотел, было, отдаться ему целиком, и все же одна мысль не давала ему покоя: все так просто.

И он проиграл. С козырями или без них, с поддержкой или один, делая ошибки на каждом шагу и вставая готовым продолжать путь или убегая каждый раз как можно дальше, чтобы зализать рану - он проиграл. Но ничуть об этом не жалел. Он сделал все, что мог, но и того бы не сделал, если бы только знал, что у него не было ни единого шанса. Он не сделает ее игрушкой, он отдаст за нее жизнь где-нибудь в темном-темном лесу, потому что он никогда не знал ничего подобного. Такого блаженства. Такой теплоты. Такого нелепого, бесконтрольного счастья.

В памяти всплыли все самые теплые и мирные моменты их сосуществования с Сакурой - и во времена жизни в тайном кабинете Хокаге, и во времена службы в рядах конохских шиноби. Он всегда чувствовал это, а понял только сейчас - почему так поздно, но все же - хорошо, что не слишком поздно. Он любил Сакуру.

- А! - она вскрикнула и дернулась от накатившего оргазма; шелковое, покладистое тело сжалось вокруг напряженной плоти Сасори, и по его телу волной пробежала экстатическая дрожь. Все мысли горячей волной вымыло из головы, и он рухнул на нее, уткнувшись носом ей в шею.

- Знаешь, Сакура, - сонно пробормотал он спустя несколько минут. - Я люблю тебя.

Сакура лениво повернула голову, внимательно вглядываясь в красные глаза, проникнутые какой-то детской серьезностью. Тихо улыбнулась и поцеловала Сасори в кончик носа.

- Я тоже Вас люблю, - прошептала она с легкой улыбкой.